Я строю мысленно мосты,
Их измерения просты,
Я строю их из пустоты,
Чтобы идти туда, где Ты.
Мостами землю перекрыв,
Я так Тебя и не нашел,
Открыл глаза, а там… обрыв,
Мой путь закончен, я – пришел.

Валентин Гафт 

Осень. Голо кругом. И в мыслях голо.* Пустота кругом влажная, небо мокрое и земли не видать за туманами. Пустоты коснулась чья-то мохнатая кисть, и расплылась от нее краска, как сбежавшее молоко. Кляксы кругом мрачные, облаченные в проволочную конструкцию ветвей, а куда ведут эти ветки-нитки – непонятно. Эй, линии, подождите меня! Я с вами!

Напрасный бег за силуэтами действует лишь по одному закону - закону искажения. Чем ближе к пятну, тем дальше. Вот уже и скелет больше не скелет - он ожил, и в некогда мертвой конструкции встрепенулась запутавшаяся ворона.

-Ты-то как тут оказалась?

- А я перелетная птица.

- Вороны же на зимовку остаются!

- Ну а я улетаю!

- Куда?

- На поиск, - сказала и полетела в направлении юга…

Мертвая конструкция дерева сразу переродилась, а вслед за ней – все остальные. Всего-навсего, одна неспокойная птица улетела, а перемен - на весь мир!  Силуэты меняются на глазах, и невозможно их догнать. Пятна сливаются в серую плоскость – полоска светлая, полоска чуть темнее… Глупая композиция, а оторваться – не получается; стоишь, а тебя, как пылесосом, горизонт затягивает.

И вдруг представляется Другое место**, вечный рассвет над таким же серым морем и железные братья-люди. Как же хочется присоединиться к их ежедневному молебну пустоте  и добровольно попасть в такой же капкан-ржавчину. И тогда уже не двинешься, уже не соблазнят тебя неведомые края, как соблазнили ворону. Ты будешь спокоен и мудр, и дни свои проведешь в созерцании и познании мира.

Но мои сладкие грезы, как обычно, перебил навязчивый сквозняк и стал заунывно поддакивать и поддувать под ухо: «Пустота – это шанс. Шанс начать все сначала. Шанс все заполнить тем, чем хочется.

Подвести итоги. Проанализировать сбывшееся. А после – смыть проливным дождем все отходы неудач и промахов, ошибок и разочарований. И наполнить грудь свежим воздухом будущего, в котором небо будет чистым, прозрачным и невесомым, каким бывает только осенью».

Но я не разобрала слов сквозняка, нас не учили в школе его тихому языку; и таинственные звуки стекли в пустоту, лишь шелохнув последние листья. Эти хрустящие клочки, когда-то светящиеся как изумруды, теперь были вынуждены прикрывать грязь. Незавидная роль! А что если есть риск, остановившись, престав перелетать с места на место, вот так же засохнуть, стать хрупким и легким. Таким, что первый же ветерок сломает и унесет тебя в неизвестность, быть может, вслед за той непоседливой вороной, дабы напомнить, что жизнь – это движение.

В качестве доказательства, продувая тебя насквозь, Петербург уносит не только упавшую листву, но и засохшие мысли, привычки и убеждения. Пусть он ветреный и промозглый, зато его холод так чист, так чиста эта пустота, что кажется, я сама стала волной ледяного воздуха. Не иметь ни крови, ни лимфы, ни плоти, и течь по этому длинному каналу к бледному пятну вдали. Быть просто холодом.*** И пересечь со льдом и снегом расстояния, как переплыть моря, расчерчив землю своими путевыми тропами.

Мне ведь вечности много не надо, только лишь пройти весь берег впереди! Клянусь, я в долгу не останусь, я разверну ладони-бухты, я обниму все, что увижу на земле, и даже в грустные мгновения, не позабуду и не предам их. Услышу, как серебрится магия мечты, увижу ненаписанные стихи, попробую, как ночь, поглотить все созданное и попрошу прощение за отсутствие созидания.

Однако берег не оббежать, и море не переплыть. Мы не в силах выбраться из этого замкнутого круга: треть жизни спим, две трети – видим сны. А значит, и на жизнь мы вовсе не глядим, а словно подглядываем сквозь рамку сутулого окна.

А за окном опять ноябрь, тяжело вздыхает и вспоминает вчерашний солнечный день. Разноцветные деревья, люди, подбрасывающие кленовые листья… Все так быстро изменилось, что кажется, это было давным-давно, и воспоминания уже тусклы как дремота.

Но надо очнутся. И тогда, когда-нибудь, в каком-нибудь музее будущего, покажут нашу мятую простыню-мумию и скажут: на этом бастионе каждый день в 7:00 велась оборона Бытия. А после, гений-математик с помощью эмпирических методов и логических рассуждений докажет, что комната – не клетка. И если сердце разрывает человечность, даже у стен может появиться душа.

И за каждым кирпичом будет стоять человек. И за каждым человеком будет стоять Зима. Но если стену не сносить, то может и Зима никогда не наступит?

И не размокнут салфеточные горы на горизонте, которые создавали для консервации чистоты. И не замерзнут летние цветы. И люди перестанут прятаться в тени. Но если пустота и так чиста, неужели ей и горы не нужны?

А если гор не будет, как будут ориентироваться перелетные птицы?

Как они вернутся домой, если перед ними не будут возвышаться эти каменные тысячелетние маяки?

Ворона, может, все-таки не будешь улетать? Почему тебе все не сидится, разве того неведомого, что тебе нужно, нет здесь и сейчас? Что ты постоянно ищешь?

- Я не ищу, я нахожу!****, - самодовольно заявила ворона.

Везучая…

Ей бы памятник поставить, чтобы все поколения смотрели и понимали: вот она цель – «находить», вот он секрет – «открывать», вот он пароль – «понимать», и вот главный императив – «действовать».

Хотя если хочешь осуществить последнее – придется однажды зазимовать, забыть про манящий жар юга, забыть про перелетных собратьев, забыть просто то, что ты можешь это вновь осилить. Для «действуй» придется развивать новую привычку – привычку нелетания. Перелетная ворона должна стать нормальной, обычной, околачивающейся возле людей и крадущей еду у уток. Чтобы достичь динамики придется пожить и в статике.

 Но разве это возможно?  И когда опять соберутся в пятна черные точки-птицы, когда вновь они соблазнительно позовут к ним присоединится, прозвучат ли в ответ непоколебимые слова: «Мой путь закончен, я – пришел»?

* Первые строки работы «Осенняя перезагрузка или как вычистить Кэш» (Ranton)

** Скульптурная композиция Энтони Гормли «Другое место» (Another Place, 2005) представляет собой фигуры ста железных людей на берегу Ирландского моря. Фото взято из Интернета

*** Неточная цитата из «Тошноты» Жан-Поль Сартра.

**** Афоризм Пабло Пикассо

***** В истории использованы две работы фотографа Alison Scarpulla.